Грузинское кино непременно связано с именем великого грузинского режиссера, Народного артиста СССР, директора «Грузия-фильм» – Резо Давидовичем Чхеидзе.

Даже спустя десятилетия его фильмы остаются любимыми лентами не только одного поколения грузин. Зритель, как и раньше переживает за судьбу Магданы («Лурджа Магданы»), вместе с отцом солдата отправляется на фронт, чтобы повидаться с сыном и в который раз надеется, что «Саженцы» дадут свои плоды. Последние несколько месяцев батони Резо находится в Москве, где на Мосфильме озвучивают его новую работу «Свеча с гроба господня». Батони Резо любезно согласился дать интервью  «Лазарэ-info» и пригласил корреспондентов сайта в гостиницу Мосфильма. Беседа, кстати плавно перешло в разговоры о политике и, вообще, о кино.           

 – «Свеча с гроба Господня»  – грузино-российский проект был снят в 2004 году, но из-за отсутствия средств Вы не могли его озвучить. К счастью, сейчас в Москве идет озвучение ленты. Вам помогли знакомые или бизнесмены? 

– Российская сторона выполняет свои обязательства. Такие актеры, как Валентин Гафт, Армен Джигарханян, Лев Дуров, Андрей Смирнов – с самого начало заявили, что за озвучение денег не хотят. Во время советской власти каждый актер имел свою категорию, и это определяло, сколько он должен получить. Сейчас актер может прийти и сказать: «Мне надо, например, 25 тысяч долларов США за эту роль. Если Вас это  устраивает, буду работать, если Вы не готовы платить столько, тогда я ухожу». Т.е. идет торговля. Ни один из названных актеров не взял за работу деньги, хотя никто им не говорил о том, что мы нуждаемся или не можем заплатить. Наверное, это проявление уважения к Грузии. Они дублировали наших таких знаменитых актеров, как Отар Мегвинетухуцеси, Гиви Берикашвили. Лев Дуров дублировал египетского  актера. Они оживили образы и прибавили новые краски актерам.  

– Недавно Вы вернулись из Обнинска, где на Международном Сретенском православном кинофестивале «Свеча с гроба господня» одержала победу в двух номинациях. До этого, в таком незавершенном виде он был награжден золотой медалью Анапе за лучший сценарий, в этой же номинации он удостоился «Золотого витязя» на Кинофестивале стран СНГ и Балтии… Что для Вас как для режиссера важнее, признание коллег и критиков, или любовь зрителя? 

– Обнинск и Калуга – древние религиозные центры, и наверно поэтому было решено там проводить Фестиваль православного кино. Он был награжден, как лучший художественный фильм и за вклад в развитие мирового кинематографа. Мне было очень приятно, тем более что фильм еще не до конца завершен.Признание коллег, безусловно, очень важно, но когда на улице меня останавливает незнакомый человек и говорит, что вырос на моих фильмах (наверно это говорят не только мне, а моим коллегам), это самая лучшая рецензия, самое лучшее признание. Это бывает часто, почти на каждом шагу. Некоторые рецензии я даже не читал, не потому что я заранее знал, что она плохая или хорошая, просто было неинтересно. Но когда какая-то группа незнакомых людей, это и молодые люди, и приезжающие  на выходные люди из деревень в Тбилиси, собираются вокруг и говорят теплые слова, это непередаваемое ощущение. В газете «Севастопольская правда»   была  заметка «Из зала приемной милиции». Оказывается, в отделение милиции пришел молодой человек и,  признавшись в том, что он вор,  заявил, что больше этим заниматься не будет. Присутствующие удивились. Все-таки нечасто люди  признаются в таких вещах и спросили, в чем дело. Он ответил, что идет из кинотеатра после просмотра фильма «Отец солдата», и понял, как надо жить. Решил зарабатывать  на жизнь честно. Вот это гораздо большее признание фильма, чем десять, пятнадцать призов.  

– Обычно работая над новым фильмом, Вы думайте о том, что он изменит  чью-то жизнь, повлияет на кого-то… 

– Я всегда думаю  о  том, как этот фильм будет отвечать проблематике, которой сейчас интересуется народ, которой он болеет, которой он живет. Без этого я не делаю фильм. Увидеть болезнь общества – вот в чем назначение искусства. Без этого я вообще не вижу  смысл его существования. Оно должно существовать для радости, для веселья?  Конечно и для этого тоже. Не отрицаю, что такие фильмы тоже нужны народу. И они чему-то учат:  красоте движения, красоте поведения. Но, в основном, я сторонник воспитательного кино, которое воспитывает душу народа. Для меня это самое высокое назначение искусства.  

– Именно поэтому Вы сейчас сняли фильм о возрождении Грузии, когда молодой человек, пройдя через трудности, приносит свечу надежды на светлое будущее в Грузию? 

– Режиссер забирает в себя все то, чем болеет или живет  общество. И, потом, собственные же постановки, проблемы, удачи или неудачи тебя тоже возвышают. Работая над фильмом «Дон Кихот», в виду того, что это написал гений мирового масштаба Сервантес, я очень вырос. Раздумья Сервантеса переходили на меня. Спустя годы, посмотрев на своих героев, я увидел, что каждый из них  по-своему Дон Кихот. Они – рыцари, своими действиями, стремлениями, они двигают общество. Без них жизнь бы стояла как какой-нибудь пруд. В «Саженцах» герой Рамаза Чхиквадзе – Дон Кихот. Он говорит, что дерево через двадцать лет принесет плоды. А американцы сидевшие вместе с ним в автобусе спрашивают: «Сколько тебе лет, чтобы ждать плодов дерева?», а старик отвечает: «Ты думаешь, что завтра я должен умереть?» Важно не то, чтобы  тебе принесет, а чтобы это помогло внуку, близким. 

– «Жить и заботиться о близких» - в  этом, кстати, заложена не только грузинская, но и христианская мораль. А Вы верующий человек? 

– Конечно. Я шага не делаю, не посоветовавшись с духовенством и особенно с Патриархом. Сценарий давал посмотреть Святейшему, советовался, когда монтировал ленту. Просил его говорить о недостатках ленты. Я верующий человек, может быть не такой, каким верующим является человек, молящийся с утра до вечера. Для меня вера - это закон жизни. Я не контролирую этот процесс, стараюсь прочитать по-другому. Я хочу быть таким верующим, какими были в V-VI веках. Условно говоря, иногда говорю, что, как крестился и молился Давид Агмашенебели, и я так хочу. Не хочу видеть в этом никаких изменений. Неправильно, когда хотят поправить текст. Он  должен быть таким, какой читали наши предки. Говорят, много чего непонятно, но содержание ведь ясно. Должен сказать  что на студии «Грузия-фильм» я построил церковь Св. Лазаря. Лазарь символ человека, восставшего из мертвых. Название символично, потому что верю –  Грузия встанет на ноги. И Грузия-фильм встанет на ноги.  

– «Свеча с гроба Господня» снят по одноименному рассказу Сельмы Лагерлеф – лауреата Нобелевской премии. Как рассказ попал к вам руки и почему был выбран он для экранизаций?  

– Трудно было представить,  как можно было все это перенести на современность. Действие ведь происходит во Флоренции, во время крестовых походов. Сюжетная линия взята оттуда.  Герой приносит свечу из Иерусалима во Флоренцию. Идея осталась, но Флоренцию в кино заменили на Грузию.  Комитет всегда пишет, за что дают книге Нобелевскую премию. Рассказ был удостоен премии «За высокие идеалы человечества». Среди ее  трех рассказов, этот самый большой и значительный. А попал он ко мне  незакономерно, а случайно. На студии «Грузия-фильм» работает честнейший,   интеллигентнейший человек Анзор Джугели, который, оказывается, сделал экранизацию этого рассказа, и, отнес его моему сыну (он работает в кино). Бидзина  сказал, что ему никто не даст сделать этот  фильм, на него нужны большие деньги. И сын, надеясь на мой авторитет, на то, что я смогу найти деньги,  предложил отнести рассказ мне. Вот так случайно он попал ко мне.      

– Старое грузинское кино очень доброе. Его жанр трагикомедии. А  каким будет грузинское кино XXI века? 

– Действительно, жанр грузинского кинематографа – трагикомедия. Это, наверное, черта самого народа. Возьмем, например, «Мимино», и плачешь и смешно одновременно.   

– Зачем далеко ходить, когда Ваш фильм «Отец солдата» прекрасное тому доказательство. С одной стороны идет война, у человека такая трагедия, на фронте находится его сын, а с другой стороны, сколько смешного. Народ до сих пор повторяет   фразы из фильма, хотя прошло столько времени… 

– Фильм снят в 1964 году. С тех пор прошло 44 года. Люди, действительно наизусть знают все реплики и повторяют слова героя Серго Закариадзе 

– В жанре трагикомедии наверное грузинское кино снимать уже никто не будет. По-вашему, в каком направлении пойдет наша кинематография? 

– Я не могу  что-то прогнозировать. Могу сказать, что меня интересует, хотя это не означает, что грузинское кино пойдет в этом направлении.  Вообще грузинское кино славилось своим разнообразием. Всегда были разнообразные режиссеры, актеры. Законы в кино разные, каждый режиссер подходил к ним с разных сторон. В искусстве всегда у одного художника что-то звучит эстетически правильно, у другого по-другому или хуже. Все это зависит от подхода.            

Я не знаю, что буду в дальнейшем делать, хотя мы очень многое еще своему народу не сказали. Это на плечах грузинского кинематографа, что естественно. Ведь кино существует всего лишь 100 лет. Оно постепенно развивалось. Сначала было немое, потом звуковое, а затем появилось цветное кино. Оно прошло много этапов и еще пройдет, наверное. Перед нами было много формаций: капитализм, коммунистическая власть, опять капитализм. Нация пережила большое количество  исторических событий. Она видела любовь, преданность, подлость, т.е. видела и плохое, и хорошее. Но, к нашему счастью, больше было, наверное, хорошего.  Я пока еще не решил, как передать и осуществить то, что я задумал, но если мне посчастливится, хочу сделать фильм о Тао-Кларджети. Так как основа грузинской цивилизации эта все-таки Южная Грузия. Там родилась грузинская государственность, оттуда наши цари династии Багратиона, там великая грузинская архитектура. С Тао связаны имена Шота Руставели, первых переводчиков Библии. Это очаг грузинской цивилизации. Это потом уже были построены  Светицховели,  Гелати, но все идет оттуда. Не говоря ничего об изумительной природе этой земли, а биография каждого монаха и священника, которые там жили  - биография служения народу, служения Богу, это великое проявление гуманизма. Полная отдача Господу и своему народу. Обязательно хочу найти подходящий язык, и  показать историю этих территорий  вплоть  до их потери. Нельзя забывать,  что это зенит развития служения Богу, зенит развития законов, как надо жить, закона этики, бытовых законов, семейных законов. Почти каждое там построенное архитектурное сооружение равно «Вепхисткаосани» («Витязь в тигровой шкуре» Шота Руставели).    По своему убеждению думаю, что спасение грузинского народа заключается в том, что нужно  восстановить конституционную монархию. О чем мы сейчас думаем очень много, но не могу сказать, что действуем. Католикос–Патриарх Грузии даже проповедовал об этом. И в только что созданном движении, отдельная глава посвящается монархии (Батони Резо показывает небольшую книгу «Национально-христианское движение», где изложены тезисы программы, отрывки из эпистол Патриарха Грузии. Эту программу называют даже программой развития нашей нации. Книга издана в Тбилиси 8.02.2008 года. Примеч. Л.К.)  Монархия утверждена от Бога. На земле два человека от Бога – это Патриарх и царь. Их гармония создает пример того, как надо руководить государством. В соединении этих сил, кстати, заключается и демократия.  Когда один из них отсутствует, государство остается без одного крыла. И, неслучайно, в моем новом фильме герой  носит фамилию Багратиони, который из Иерусалима приносит свечу, после чего Грузия расцветет и возродится.  

– Может быть, уже слишком поздно что-либо восстанавливать в Грузии. Утрачены традиции монархии, тем более что водоворот жизни разбросал по всему миру наших Багратионов...  

– Мы приблизительно знаем, на кого можно опираться. Патриарх сказал, что должны вырастить младенца монархом и подготовить для  престола. Этим будет заниматься специально созданный Совет. Думаю, что все это осуществится.  

– Но, Грузия совершенно к этому не готова. У нее есть другие более важные неразрешенные вопросы… 

– Сейчас, не готова, но думаю, что не так  сложно подготовить  Грузию и грузинский народ к этому.  В 90-е годы  недалеко от грузино-турецкой границы нашлась могила имеретинского царя Соломона II. Его останки из Турции на вертолете доставили в Тбилиси, а из столицы на открытом экипаже, запряженном лошадьми,   привезли в Гелати. Царей Картли всегда хоронили во Мцхета, но так как Соломон был царем Имерети, он должен был быть похоронен на имеретинской земле – в Гелати. На протяжении всей дороги, пока мы на повозке везли тело царя, народ стоял по обе стороны дороги с хлебом, вином и едой. И провожали прах пением и цветами. Яблоку было негде упасть. Это дает  мне право думать о том, что в Грузии должны восстановить монархию, что  не так  сложно. Потому что в душе каждого грузина живет чувство и ностальгия, по тому времени, когда во время царей Грузия цвела, была сильная. В Европе такие монархии: Голландия, Бельгия, Дания, Норвегия,  социально  живут гораздо лучше США, Германии, Франции, Италии,  и являются самими демократичными.  

– И Вы в своем фильме подготавливаете народ и зрителя к такой Грузии?             

–  В моем фильме восстановление монархии не является главной темой, но это читается и нельзя не увидеть.    

– Главной идеей фильма все-таки остается надежда на возрождение Грузии. Лука Багратиони, пройдя через испытания, приносит  в Грузию свечу, тем самим надежду на светлое будущее страны. Вы думайте, что страна встанет на ноги только в том случае если будет монархическое  правление или это  возможно и в республиканской Грузии? 

– Во всяком случае, монархическая Грузия расцветет лучше.  

– Пока даже кандидат на престол не выбран. Что в первую очередь нужно сделать, после того как он будет избран? Не так просто в наше время, тем более, когда утрачены монархические традиции, в Грузии воспитать будущего царя. Нужны силы, воспитатели, деньги, в конце концов… 

– Много денег не надо. То, что на сегодняшний  день тратиться на всякие глупости, с головою хватит царской семье. Главное остановится на кандидатуре, на ребенке, которого будет воспитывать специально выбранный регент. Который фехтованию и ездить верхом  не сможет научить, но вырастит достойного монарха.  

– Недавно в Москве с визитом был президент Грузии Михаил Саакашвили, которого в храме св. Георгия в Грузинах с восторгом встретила грузинская диаспора. Как Вы оцениваете те изменения, которые произошли в Грузии за последние четыре года, и заслуженно ли встретили эмигранты президента Грузии?

- Это очень сложный вопрос. Безусловно, нельзя отрицать очевидное. Сделано много интересного. Много допущено такого, что интересно для глобализации культуры, но, при этом помогает потере национальных традиций. По-моему, это большой минус. Я не хочу взвешивать все это на весах и говорить что-то в оправдание или, наоборот,  в пользу руководства Грузии, или в пользу оппозиции. Чувствую, что очень многое сейчас делается к лучшему.  Скоро будут парламентские выборы, и будет новый кабинет министров, но и этот кабинет позволяет на многие вещи смотреть трезво.

– В Грузии  бизнесменам не выгодно вкладывать в кино деньги. Бизнесмен рассчитывает на экономическую выгоду, а в Грузии кинопрокат не приносит большого дохода… 

– В Грузии всегда очень любят сплетни, которые приносят с заграницы. У нас говорят, что ни в одной стране кино не финансируется государством. Что является ложью. В Америке и Индии, государство действительно не выделяет деньги, потому что там коммерческое кино. В этих странах люди, наоборот, с радостью идут вкладывать в этот бизнес деньги, чтобы потом получить прибыль. Это коммерческое кино – индустрия.  остальных странах кино финансируется государством, если не полностью, то хотя бы частично. Так что Грузия без государственной помощи не выживет,  она очень маленькая, чтобы рассчитывала на прокат. Кто раньше знал  азербайджанское, армянское, кино. На Оскаре был представлен фильм Казахстана «Монгол» (Режиссер Сергей Бодров-старший. Примеч.Л.К.). А у нас все это, слава Богу, живо. После возвращения из Москвы собираюсь встретиться с грузинским руководством и серьезно об этом поговорить. Не думаю, что ситуация измениться кардинально, но плоды надеюсь, даст.

– Что в первую очередь  нужно сделать для возрождения грузинского кино? 

– Первое что должен сделать человек – это собрать вокруг себя лучшую часть грузинской интеллигенции: писателей, художников, философов, режиссеров, актеров, и создать ядро грузинского мышления. И тогда мы можем подняться на более высокий уровень, чем на котором когда-то было грузинское кино. С нами работали такие люди как: Чабуа Амиреджиби, Нодар Думбадзе, Акакий Бакрадзе, Гурам Асатиани, Резо Чеишвили, Резо Инанишвили, Михаил Туманишвили, т.е. сливки грузинского киноискусства, театра и мышления. С этими людьми нельзя было халтурить. При рассмотрении сценария они никогда не шли на компромиссы. Люди всегда говорят о лентах Тенгиза Абуладзе, Георгия и Элдара Шенгелая, Наны Гогоберидзе, Резо Чхеидзе, но никогда ни слова о тех людях, которые  стояли за ними. Фильм никогда не является работой только режиссера, он продукт грузинской культуры. Эти люди были с нами, с нами они работали с 9 до 18 часов. Каждого я обязывал читать новые  журналы, литературу и в конце месяца  просил рассказать, что интересного нашли. Кино начинается с этого. Это не единственный, но испытанный способ.    Должна быть создана творческая  атмосфера, чтобы знать на какие темы обратить внимание.  Необходимо их собрать и использовать.    

У нас было писательское объединение, которым руководил Резо Табукашвили. Раз в неделю писатели собирались и вместе с режиссерами разговаривали  о своих планах.  Сегодня нет таких людей, чтобы с ними можно было поделиться замыслом. Должен создаться синклит,  который будет выражать мнение общества. Без общественного мнения нельзя снять фильм. Режиссер должен показать дорогу людям. Другой вопрос, насколько мы справляемся с этой задачей.

– У Вас есть муза, или любимые актеры, которых можете пригласить в любой в ваш фильм?

-  Муза всегда женщина. Женщин-актрисы у меня нет. Серго Александрович Закариадзе у меня работал в двух фильмах: «Морская тропа», «Отец солдата» и потом должен был сыграть в «Саженцах», но он скончался.  Эту роль  блистательно сыграл Рамаз Чхиквадзе. У нас были грандиозные   планы не расставаться и долго работать вместе, но, к сожалению, не получилось. Очень уважал Акакия Кванталиани, сыгравшего угольщика в «Лурдже Магданы». Но и он ушел из этого мира. А сейчас даже не знаю, кого назвать.  

– В Вашем фильме вместе с такими актерами, как Отар Мегвинетухуцеси, Лидия Федосеева-Шукшина, Гиви Берикашвили играет Ваш сын. На съемочной площадке кто-нибудь из них может с Вами поспорить?   

– Сын играет в фильме неудачника, влюбленного в главную героиню. Он любит спорить, но на съемочной площадке я – режиссер.  Там со мной спорить вообще нельзя. Я обычно собираю всех: актеров, художников, сценариста и обсуждаем эпизод, который мы должны снимать. И каждый рассказывает, как представляет и видит его. Каждому задаю вопросы, чтобы лучше понять, что они думают,  но на съемке никто ко мне не может подойти и что-то подсказать. Сколько человек, столько мнений. А я десять фильмов одновременно снимать не могу. У меня есть свое видение всего происходящего.  Плохо или хорошо, но я режиссер и по-своему представляю, как надо снимать. Все можно по-разному сделать, но вы пришли на съемки моего фильма, и будем делать, так как сказал я. До съемок я вытягиваю из актера  его мысли, а на съемках есть один главнокомандующий. Всегда очень много беру от художников, которых часто заставляю рисовать сцены, которых должен снимать. Кстати, у меня художниками на последнем фильме, работали те люди, с которыми мы с Тенгизом Абуладзе работали над «Лурджой Магданы». Это была первая наша совместная лента. Мы, окончившие ВГИК, они – Академию художеств в Тбилиси,  пришли в кино и впервые встретились. И спустя 50 лет мы опять оказались вместе.     

– Ваш фильм «Свечу с гроба Господня» оценил сам Патриарх Грузии: «Сам Господь Бог велел, чтоб этот фильм был снят. А Вы являетесь лишь исполнителями воли Божьей. Эту картину, когда она будет завершена, будет смотреть весь мир». Лучше Патриарха не скажет наверно ни один критик. По-вашему, кто зритель этой ленты? 

– Мне трудно об этом говорить.  Я думал, что фильм будет смотреть старшее поколение. Но, как я выяснил, молодежь хорошо приняла его. И в Тбилиси и в Москве они с удовольствием смотрели, и это несмотря на то, что фильм не был довершен. В этом отношении о коммерции не думаю. Главное, чтобы людям нравилось. В мировом кинематографе не было более великого  человека, чем Чарли Чаплин. Он в своих записях везде писал, какая картина сколько денег принесла. Но нигде не упоминает какой фильм какой премии был удостоен. Меня это очень удивило. Наверно хороший доход у них считается эквивалентом победы.  Нам это непонятно, достаточно, чтобы мы одевались, ели. В советское время  мы этого писать не могли потому, что наше кино не приносило доллары. Честь, достоинство и слава – было главным для советских режиссеров и актеров. К нам относились с уважением, денег не было, но и не надо было. Все стоило копейки. Иногда советскую жизнь сравниваю с колодцем.  Где мы сидели, а нас содержали (улыбается).  

– Недавно из жизни ушла великая грузинская актриса Софико Чиаурели, которую еще молодую Вы сняли в своей ленте «Наш двор»… 

– Безусловно, Софико сыграла огромную роль в развитии грузинского кино и сыграла бы еще, потому что я верю в его возрождение. Она была огромной творческой личностью, обладала волнующей душой. Зритель, ценя ее талант, всегда ставил ее имя среди имен великих актеров. Когда я снимал свою вторую ленту «Наш двор» (первой была «Лурджа Магданы») я долго не мог найти исполнителей главных ролей. Тогда я еще не был знаком  ни с Софико, ни Георгием Шенгелая. Подумал,  что дерево яблони дает яблоко, виноградная лоза - виноград, и как можно, чтобы дочь Верико Анджапаридзе и Миши Чиаурели не была талантливой? Я знал, что она учится во ВГИКе, сразу прилетел в Москву, тогда это не было проблемой. Нашел ее в библиотеке. Подошел к ней и спросил: Софико ли она? Студентка с удивлением посмотрела на меня и дала положительный ответ. Услышав, что я снимаю фильм и приглашаю ее без проб, она встала. В ее взгляде  я почувствовал, что она готова для роли и дал ей сценарий. И тогда она поинтересовалась, кто будет играть главную мужскую роль и подсказала мне обратить внимание на Георгия Шенгелая. Посмотрев на него, я понял – он готов для роли. Можно было поверить в их безграничную любовь. Темой фильма как раз и была любовь молодых людей. Во время каникул они приехали в Грузию и приступили к съемкам. Первую сцену сняли у Мухранского моста. Софико в первом эпизоде в одной руке размахивает портфелем, другой - висит, уцепившись за трамвай. Не дожидаясь остановки, так и прыгает с движущегося транспорта, а вслед ей за нарушение  свистит  милиционер. Она сыграла огромные драматические роли, у нее были разные сценические лица. «Хевсурская баллада», «Сурамская крепость», «Саят-Нова», «Несколько вопросов на личную тему» - какой фильм с ее участием еще назвать? Она не была просто хорошей актрисой, Софико была великой. Она же основала Театр одного актера.  Великолепный спектакль посвятила она родителям и для их памяти делала очень много. 70 лет – это небольшой возраст для актрисы, она могла сделать еще многое.

– Традиционный вопрос. Ваше пожелания Молодежному движению «Лазарэ»…. 

– Ни в  искусстве, науке я не сторонник деления людей на молодежь, среднее и старшее поколения. Главное не то, чем они отличаются, а то чем они друг друга дополняют. От старших я взял свои знания, будь это кинематограф, семейные знания и т.д., встретил молодых, у которых новые качества, взгляд на жизнь. Происходит взаимный   процесс. Я у них что-то беру, они у меня чему-то учатся. Не противоречия, а синтез и гармонии главное между поколениями. Это так и в политике, искусстве, науке, семье. Разные поколения создают единую цепь. К такому заключению пришел, работая директором студии вот уже 38 лет. За это время на смену молодому поколению приходило более молодое и т.д. и никаких противоречий между ними не было, они ладили друг с другом.   И меня удивляет, когда многие не понимают этих элементарных вещей. В подвалах представителей нового направления в искусстве - импрессионизма часто находили копии памятников античного искусства. Прежде чем мир увидел художников, которые сказали новое слово в искусстве, они  внимательно изучали классику, прошлое. Изучив достижение предков, можно сделать что-то новое. И эта цепь будет продолжаться бесконечно. Я инстинктивно представляю старшее поколение, которое доминировало до меня, и новое.  Против Ильи Чавчавадзе и его друзей выступал представитель старшего поколения Григол Орбелиани. А  какое слово произнес Илья Чавчавадзе на похоронах Орбелиани? Видимо, они взяли что-то друг от друга и вместе создавали грузинский литературный язык. Какой поэт Галактион Табидзе, а он брал многое у Акакия Церетели.  Пока создашь сверхзвуковой самолет, надо лететь на кукурузнике. На борьбу между отцами и детьми я смотрю совсем по-другому. И «Лазарэ» желаю этой крепкой связи между поколениями.  

Беседовала: Лонда Кварацхелия

Фото: Данила Горюнков и Яков Кемер.

А также исползованы фотографии из фотоархива молодежного движения "Лазарэ".