Каких- то три года назад трудно было кому-либо представить, что и в XXI веке может иметь место циничная манипуляция понятием “агрессия” и ее сущности, и какое-либо большое государство найдет “оригинальную” дефиницию общепризнанных и утвердившихся определений. Именно свидетелем проявления этого и стал весь мир в августе 2008 года в контексте российско-грузинской войны, когда Москва попыталась представить мировой общественности грузинскую сторону как агрессора. Удивительно (хотя легко объяснимо), что российское правительство по сегодняшний день упрямо пытается убедить собственное население и внешний мир, что именно маленькая и слабая по сравнению с Россией Грузия напала на ядерную сверхдержаву. Жаль, что Москва, задействовав сильные финансовые ресурсы, сумела обрести определенное влияние над международным сообществом (в первую очередь, Европой). Все это открытым текстом отразилось в ряде положений нашумевшего заключения комиссии г-жи Тальявини.

Следует также обратить внимание на то, что в качестве аргумента для оправдания собственной агрессии Москва никогда не воспользовалась наделенными ООН полномочиями по той простой причине, что их у нее не было. Другой вопрос, что ни доклад г-жи Тальявини, ни другие какие-либо авторитетные международные организации (в первую очередь, европейские) однозначно и недвусмысленно не отрицают российскую пропагандистскую ложь о “грузинской агрессии”. Возможно, этот факт и правда имеет свои причины и даже объяснения. Но, так как политическая и финансово-экономическая конъюнктура – все-таки фактор временный, который рано или поздно обязательно изменится, а нормы международного права тоже рано или поздно (скорее рано, чем поздно) все-таки вернут для цивилизованного мира функцию главного регулирующего механизма в межгосударственных отношениях (трудно представить себе XXI век по-другому), то мы обязаны вести любую полемику с любым оппонентом, опираясь на положения Устава ООН, которые основываются на международном праве и его ценностях.

И все-таки, как определяет агрессию такой авторитетный и признанный практически всем миром универсальный правовой документ, как Специальная Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН от 14 декабря 1974 года: . В 4-ом пункте Резолюции слово в слово читаем: “Генеральная Ассамблея обращает внимание Совета Безопасности на определение агрессии, изложенное ниже, и рекомендует ему, по мере необходимости, учитывать это определение в качестве руководства при установлении в соответствии с Уставом наличия акта агрессии.

Следует обратить внимание на высказанное в документе убеждение, что “принятие определения агрессии оказывало бы сдерживающее влияние на потенциального агрессора, облегчало бы констатацию актов агрессии и осуществление мер для их пресечения…”. В первой же статье документа ясно и конкретно определено, что должно называться “агрессией”: “Агрессией является применение вооруженной силы государством против суверенитета, территориальной неприкосновенности или политической независимости другого государства”. Чтобы исключить любое двумыслие, в документе также имеется примечание к толкованию термина “государство”: в частности, упоминание этого термина вовсе не означает факт признания, т.е., если одно государство признало сепаратистский режим “государством”, тем самым последнее не станет государством автоматически.
Во второй статье уточнено, что применение вооруженных сил одним государством против другого, по уставу ООН уже квалифицируется как “prima facie” доказательства агрессии.

Еще дальше в определении акта агрессии идет 3-я статья:
а) “вторжение или нападение вооруженных сил одного государства на территорию другого государства или любая военная оккупация, какой бы временный характер она ни носила…
б) бомбардировка вооруженными силами одного государства территории другого государства или применение любого оружия государством против территории другого государства.
в) блокада морских портов или берегов вооруженными силами другого государства”.

Не меньшего внимания стоит уделить 5-ому пункту данного документа, в котором однозначно сказано:
1. Никакие соображения любого характера, будь то политического, экономического, военного или иного характера, не могут служить оправданием агрессии.
2. Агрессивная война является преступлением против международного мира. Агрессия влечет за собой международную ответственность.
3. Никакое территориальное приобретение или особая выгода, полученные в результате агрессии, не являются и не могут быть признаны законными.

Чтобы исключить любого рода недоразумения и неверную интерпретацию, 8-я статья конкретизирует, что толкование понятия “агрессия” никак не должно каким-либо образом наносить ущерба праву на самоопределение, свободу и независимость народов, в частности, народов, “находящихся под господством колониальных и расистских режимов”. Даже такого общего обзора должно было быть достаточно для международного сообщества, не говоря уже о том же Докладе г-жи Тальявини, для того, чтобы открыто зафиксировать российскую агрессию. Никто не может отрицать, что Россия с применением военной силы превратила в “объект оккупации” “неприкосновенную территорию” грузинского государства, нанесла бомбовые удары по грузинским городам, блокировала порты Грузии, посягнула на суверенитет территориальную целостность Грузии, и поставила под угрозу ее политическую независимость. Как известно, Россия не отрицает всего этого, хотя оправдывается искусственными, высосанными из пальца такими причинами, какими являются: т.н. “принуждение к миру”, “спасение осетинского народа”, “нападения на российских миротворцев” и др. Даже, если гипотетически допустить, что ложь, тиражируемая российской пропагандой во всем мире, имеет что-либо общее с реальностью, вторжение в Грузию все-таки должно было быть оценено как акт “агрессии”, по той причине, что, как мы уже отмечали, 5-я статья определения принципиально исключает оправдание агрессии (т.е. вторжение вооруженных сил одного государства на территорию другого государства) при любых, пусть даже реально существующих, обстоятельствах. Нескончаемые заявления Москвы о том, что вторжение в Грузию вооруженных сил, бомбежка грузинских городов и населенных пунктов были вынужденной мерой и ставили целью только “спасение” осетинского народа, не имеют никаких правовых оснований с точки зрения норм международного права.

В более ранней Декларации Генеральной Ассамблеи ООН (24 октября 1970 года) детально конкретизированы те основополагающие принципы международного права, в связи с которыми никакой критики не выдерживают ни российская военная агрессия (август 2008 года), ни российские сепаратистские интерпретации принципов и прав самоопределения наций. Приведем несколько цитат из упомянутой Декларации: Генеральная Ассамблея считает существенно важным, чтобы “все государства воздерживались в своих международных отношениях от угрозы силой или ее применения как против территориальной целостности или политической независимости любого государства, так и других каким-либо действий, несовместимых с целями Организации Объединенных Наций…, считая, что частичное или полное нарушение национального единства государства и территориальной целостности несовместимы с целями и принципами Устава… торжественно объявляет следующие принципы… – Первый же принцип касается территориальной целостности государств и политической независимости – “каждое государство обязано (т.е. это уже обязательство, а не совет или рекомендация – П.Ц.) в своих международных отношениях воздержаться от угроз применения силы и ее применения против территориальной неприкосновенности любого государства или политической независимости… Такая угроза силы или ее применение является нарушением международного права и Устава Организации Объединенных Наций… Агрессивная война является преступлением против мира, за которое предусматривается ответственность в соответствии с международным правом…”.

Как в свое время в Абхазии, так и в дни российской агрессии в Цхинвальском регионе особой жестокостью по отношению к грузинскому населению отличались местные вооруженные отряды и наемники (т.н. “добровольцы”). Один из принципов документа поручает всем государствам воздержаться от “организации” и “поощрения” таких военных отрядов. В документе они упомянуты как “банды”. Правда, в докладе г-жи Тальявини авторы стыдливо обошли стороной этот “неприятный” для России факт, но результаты действий наемников и местных банд были настолько явными и ужасными, что авторы доклада все-таки не сумели скрыть все это и скромно, одним коротким предложением обвинили Россию в том, что она не “остановила” бандитов и “мародеров”. Что касается оккупации одним государством другого, то Резолюции как 1970, так и 1974 годов подтверждают, что продолжительность оккупации не имеет принципиального значения (с точки зрения правовой ответственности). Международное право считает преступным даже самую кратковременную оккупацию. Исходя из этого действия России в любом случае квалифицируются как оккупация ею же признанных территорий Грузии. Несмотря на версию Москвы, согласно которой она находится на территории “суверенных государств” в соответствии с оформленными с ними договорами, территории Абхазии и Цхинвали, где сегодня расположены российские военные оккупационные соединения и идет строительство военных баз, несомненно оккупированы Россией. Ведь имела же место оккупация в этот, пусть даже сравнительно короткий период до признания “независимости” этих регионов!? Ведь было это нарушением норм международного права?

Классическим примером волюнтаристской интерпретации норм международного права стала версия российского руководства о том, что вмешательство во внутренние дела Грузии (пусть даже военной силой) оправдано международным правом, так как в том же Цхинвальском регионе якобы российским гражданам угрожала опасность. Но, во- первых, отдельной правовой оценке подлежит массовая раздача российских паспортов жителям Абхазии и Цхинвальского региона и таким путем “превращение” граждан Грузии в российских граждан (о чем также вскользь было сказано в докладе г-жи Тальявини). Кроме того, если даже представить себе на минуту реальность существования такой опасности для т.н. российских граждан в Абхазии и Цхинвальском регионе (тем более, геноцида), Россия все-таки не имела юридического права вмешиваться во внутренние дела Грузии с применением военной силы. Вот что написано о принципах международного права вышеупомянутой Декларации Генеральной Ассамблеи ООН от 24 октября 1970 года: “Ни одно государство или группа государств не имеет права вмешиваться прямо или косвенно по какой бы то ни было причине во внутренние и внешние дела любого другого государства”. Т.е. вмешательство во внутренние и внешние дела другого государства под любым предлогом и причиной квалифицируется как нарушение международного права и та же агрессия.

В отдельной статье Декларации сформулирован “принцип равноправия и самоопределения народов”. Известно, что именно этот принцип стал во всем мире главным аргументом в руках сепаратистов и их сторонников, противостоящим основополагающему принципу и нормам территориальной целостности. На первый взгляд (особенно в дискуссии дилетантского демагогического уровня) даже создается такое впечатление, что якобы в международном праве нет точного определения того, где начинается и где заканчивается право на самоопределение, подразумевает ли оно право на сецессию, якобы на известном Совещании в Хельсинки речь шла о послевоенных границах (после Второй мировой войны), что вообще не имеет ничего общего с границами суверенных государств, созданных после распада советской империи. Если не брать во внимание все другие акты международного права, то рассмотренные нами обе Декларации Генеральной Ассамблеи ООН (1970 и 1974 годов) приняты и вошли в силу до Хельсинкского совещания. Тут же мы должны признать, что первое же предложение статьи Декларации от 24 октября 1970 года, посвященное праву народов на самоопределение дает, при желании, искусственный повод для двусмысленной и провокационной демагогии, противоположной интерпретации духа документа. Вот как сформулирован первый абзац: “В силу принципа равноправия и самоопределения народов, закрепленного в Уставе Организации Объединенных Наций, все народы имеют право свободно опреде¬лять без вмешательства извне свой политический статус и осуществлять свое экономическое, социальное и культур¬ное развитие, каждое государство обязано уважать это право в соответствии с положениями Устава”. Формулировка как бы действительно наделяет любой народ правом самому определить собственный политический статус. На самом деле во всем тексте решающее и определяющее значение придается одному ключевому слову – “извне”, т.е. вмешательству извне. Более четкое представление о том, что подразумевает принцип о самоопределении дает первое предложение следующего абзаца: “Незамедлительно должен быть положен конец колониализму”. Там же речь идет о “недопустимости иностранного господства и эксплуатации”. А последний абзац упомянутой статьи лишает всяческой возможности спекулировать этим благородным принципом и цинично фальсифицировать международное право: “Ничто в приведенных выше пунктах не должно истолковываться как санкционирующее или поощряющее любые действия, которые вели бы к расчленению или к частичному или полному нарушению территориальной целостности или политического единства суверенных и независимых государств”. И под конец: “Каждое государство должно воздерживаться от лю¬бых действий, направленных на частичное или полное нарушение национального единства и территориальной целостности любого другого государства или страны”. Что касается России, то она никогда не воздерживалась от действий, приводящих к таким результатам, что можно оценить как ту же агрессию.

Кроме рассмотренных нами выше двух документов, имеющих силу международного права, можно привести десятки других аналогичных первоисточников, которые могут быть использованы для доказательства российской агрессии в августе 2008 года, так и для иллюстрации примата принципа территориальной целостности вообще (любого государства). Именно по этой причине как в грузинской, так и в западной публицистической и научно-аналитической литературе предпринимаются многочисленные попытки объяснить существование правового алогизма – почему в XXI веке не удается укоренить в межгосударственных отношениях нормы международного права и предотвратить любую агрессию. Время от времени мы сталкиваемся также с утверждением того, что международное право уже стало фикцией и нынешним миром правит “право силы”. С другой стороны, ясно, что в мире (особенно, в ядерном) равновесие сил и опасность ядерного апокалипсиса вносят свои коррективы в эффективность международного права, но намного серьезней для человечества опасность “игры без правил”, т.е. полное игнорирование правовых норм и внедрение “права силы”, “права агрессора”.

Прошли 7 лет после войны против режима Саддама Хусейна. Предается забвению деспотизм Хусейна и карательная операция членов коалиции. До конца 2009 года трудно было себе представить, что какой-либо лидер государства участника коалиции мог предстать, пусть даже перед общественностью собственной страны, и держать ответ за участие в операции 2003 года в качестве главного инициатора. 29 января 2010 года почти весь мир показал видеокадры допроса бывшего премьер-министра Великобритании Тони Блэра (1997-2007гг.). Тогда пристыженный бывший премьер, который каких то 3 месяца тому назад считался даже одним из реальных кандидатов на пост президента Европы, в течение 8 часов давал показания комиссии о том, какими соображениями он руководствовался, когда вверг страну в иракскую авантюру 2003 года. (Большая часть британцев считает вторжение в Ирак авантюрой, а некоторые считают его агрессией). В это же время на улице шла многочисленная акция на фоне театрализованной тюремной камеры. В камеру было заточено чучело Тони Блэра, “приговоренное” к пожизненному заключению. Несмотря на то, что комиссия намерена работать до конца 2010 года, один вопрос уже считается выясненным – вторжением в Ирак правительство Великобритании нарушило международное право. Политическая репутация и будущее бывшего премьер-министра, как минимум, подпорчены. Несомненно, можно спорить о том, что то, что возможно в Великобритании – в России является областью фантастики. Но ведь и Блэру, возможно, могли показаться неправдоподобными коллизии 29 января в тот период, когда он готовился стать политиком номер один единой Европы.